Просмотрев десятки тысяч актов гражданского состояния довоенного периода в
случаях самоубийства церковь рассматривала , как не странно, это как "...совершенное
в период умопомешательства, в результате алкогольного опьянения." Рассматривался
случай душевного отчаяния. Таких случаев было в процентном отношении очень много.
Травились студенты, кухарки, жёны чиновников. Чиновники и офицеры чаще стрелялись.
Нередкие случаи самострелов были и среди нижних чинов. Чаще всего это трактовалось,
как неосторожное обращение с оружием или как состоянии умопомешательства. Почти
во всех этих случаях служили панихида и покойники отпевались. Церковь всячески
боролась за моральный облик паствы, посвящаю проповеди и личные собеседования
о вреде алкоголя, но каждый самоубийца или пьяница рассматривалась как свою
недоработку.
 С наступлением войны и объявлением сухого закона смерть от отравления алкоголем и
самоубийство стало трактоваться как преступление. С одной стороны семья лишилась
содержания, с другой стороны покойники хоронились без отпевания. Казалось бы это
должно было остановить пьянство, при том что были приказы и наглядные примеры,
всё равно в тыловых частях попадись случаи отравления. Основные потребители были
писаря и нижние чины хлебопекарен. Попадались и санитары подвижных госпиталей.
Основной причиной отравления был денатурированный спирт, под его видом могла
быть "самопальная" водка.
 В этой заметке учтены случаи только летального исхода в больницах, госпиталях, и
полках за период от октября 1914 года по март 1915 года.

Анатолий Синицын